Наш постоянный интерес вызывают россияне, которые оставили свой след в истории балканских стран. 80 лет назад, 3 июня 1945 года, в Белграде скончался Федор Евдокимович Махин. Человек невероятной судьбы – оренбургский казак, офицер-генштабист, эсер, красный командарм-военспец, антибольшевик-подпольщик, белый полковник, а затем участник заговора против белых, советский разведчик, югославский коммунист, соратник Иосипа Броз Тито и генерал Народно-освободительной армии Югославии. И все это он один.
От хорунжия до подполковника
Махин родился 15 апреля 1884 года в Александровском централе. Дело в том, что отец будущего генерала – ветеран туркестанских походов и русско-турецкой войны, кавалер полного банта знака отличия Военного ордена, урядник Оренбургского казачьего войска, был разжалован и сослан на каторгу за то, что в нетрезвом состоянии оскорбил офицера.
После амнистии отца в 1895 году Махины возвратились в станицу Буранную, где Федор в 1900 году начал службу писарем.
В 1904 году он по первому разряду окончил Оренбургское казачье юнкерское училище и поступил хорунжим в 6-й Оренбургский казачий полк. Принимал участие в подавлении революционных беспорядков в Поволжье, что повлияло на формирование у него социалистических убеждений. Друг Махина генерал Петр Махров вспоминал об одном из таких эпизодов: «Он видел там, как приведенных его казаками крестьян-зачинщиков по приказанию губернатора пороли, а после порки помещик устроил пир для губернатора и его приближенных».
Упорно стремясь к знаниям, Махин в 1913 году окончил Императорскую Николаевскую военную академию, в которую поступал дважды. Годом позже он пошел на фронт Первой мировой войны. Служил в штабе 8-й армии и в других штабах. Получил ряд боевых наград, включая орден Св. Анны 4-й степени «За храбрость».
Закончил войну подполковником. В аттестации 29 августа 1917 года говорилось: «службу знает и любит ее… Работает с большой энергией, уверенно и продуктивно, вникая в суть дела. В обстановке быстро и отлично разбирается, проявляя широкую инициативу… Имеет солидный боевой опыт. К подчиненным настойчиво требователен и в высшей степени заботлив; всегда доступен. Солдаты его понимают и любят, хотя, безусловно, у них популярности не ищет. Характера ровного, всегда активен, самостоятелен, общителен и тактичен. Здоровья крепкого, очень вынослив. При всякой боевой обстановке совершенно спокоен, тверд и неустрашимо уверен в выполнении составленного плана действий. Вполне подготовлен и заслуживает назначения на должность командира полка и вне очереди».
В партии эсеров
По всей видимости, в 1917 году Махин вступил в партию эсеров, возглавив штаб военной организации партии, а на следующий год по приказу ЦК партии поступил в Красную армию.
Махин получил назначение на должность начальника оперативного отделения штаба военного руководителя Московского района, а затем стал начальником уфимского полевого штаба и командующим 2-й армией, но пробыл в последней должности совсем недолго: с 26 июня по 3 июля 1918 года. За неделю пребывания на этом посту Махин, выполняя тайное задание эсеров, изменил оперативный план штаба и захватил важные документы.
При подходе чехословацких войск к Уфе он выехал из города со своим адъютантом навстречу командиру Поволжской группы чехословацких войск полковнику Станиславу Чечеку и заявил тому: «Я начальник штаба красных войск в Уфе. Зная о вашем приближении, я разослал все части так, что вы можете войти в город беспрепятственно. Дальнейшее мое личное пребывание в городе – невозможно. Возвратиться туда мне нельзя… Идите на эту крепость смело, не раздумывайте, достаточно одной части, чтобы забрать город». Таким образом, Махин фактически сдал город белым.
4 июля 1918 года чехословаки заняли Уфу, а через день на станции Миньяр в 110 километрах к востоку от Уфы произошло соединение челябинской и самаро-златоустовской групп чехословацких войск, в результате которого антибольшевистские силы смогли взять под контроль огромную территорию от Волги до Тихого океана.
Руководители Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания (Комуча) побоялись назначить Махина на высшие военные посты, хотя состояли с ним в одной партии. 17 июля, через некоторое время после своего перехода на сторону Комуча, Махин возглавил части Народной армии Хвалынского района с подчинением полковнику А.С. Бакичу. В тот же день он подготовил записку «О ближайших задачах, стоящих на очереди в связи с вопросом о возобновлении войны с Германией», в которой изложил свою политическую программу:
1) подъем народных масс на борьбу при опоре на рабочих и крестьян;
2) единственно возможный лозунг – «Земля и Воля, независимая демократическая Россия»;
3) борьба с большевиками.
Все эти положения соответствовали программе партии эсеров.
Махин предлагал отказаться от добровольческого принципа комплектования армии и оборудовать тыловую базу. Ближайшей оперативной задачей считал выход на линию река Ока – река Цна – Царицын. Важной составляющей плана Махина была подготовка народных восстаний и партизанских действий в тылу красных, а также установление тесной связи с антибольшевистскими организациями на Дону, Кавказе и Украине.
Воевать с красными пришлось в районе Сызрани и Хвалынска. У последнего Махин сосредоточил свои главные силы (около 3000 человек) и затем перешел в наступление, взяв город Вольск. Далее основной удар Махин направил вниз по Волге на Саратов и Царицын. Но в 60 верстах за Вольском красные смогли остановить силы Махина. К тому же в ряде операций ему противостояли отряды такого талантливого красного командира как В.И. Чапаев.
В боях Махин зарекомендовал себя способным, решительным и инициативным военачальником. В бою 8 августа 1918 года он, находясь на передовой, всего в 100 шагах от неприятеля, был ранен ружейной пулей в лицо, причем пуля пробила ему правую верхнюю челюсть, вошла возле носа, вышла в районе уха. Несмотря на тяжелое ранение, он до конца руководил боем. 20 августа 1918 года Махин был произведен в полковники. В сентябре ему удалось разгромить Вольскую советскую дивизию, но это стало последним крупным успехом Махина.
Инициатива уже переходила к красным. В сентябре 1918 года войска Народной армии оставили Вольск и Хвалынск, отошли на Сызрань и Самару. 5 октября Махин, пользовавшийся огромным авторитетом и в Народной армии, и у чехословаков, принял командование всеми русскими частями Самаро-Сызранского района и должен был оборонять Самару. Он занялся формированием дружин ополченцев и эвакуацией. Однако 7 октября пала Самара, Махин был назначен командующим Поволжским фронтом, с 9 октября возглавил Бузулукский участок фронта (позднее – Бузулукскую группу Юго-Западной армии), а 18 октября был переведен на другой участок фронта, получив назначение командующим войсками Ташкентской группы и начальником 1-й Оренбургской казачьей пластунской дивизии.
Как стороннику демократии и эсеровской политической программы Федору Евдокимовичу оказалось не по пути с белыми. После прихода к власти на Востоке России адмирала А.В. Колчака оппозиция попыталась оказать сопротивление новому режиму.
Эсеры вместе с представителями национальных окраин организовали заговор в Оренбурге против активного сторонника Колчака атамана А.И. Дутова. Принимал в нем участие и Махин. В ночь с 1 на 2 декабря 1918 года заговорщики провели свое первое и последнее совещание в Оренбурге. Махин должен был стать главнокомандующим. Однако о тайном заседании донесли сторонникам Дутова. Участники заговора подверглись репрессиям.
В эмиграции
Махин был выслан в Сибирь, а оттуда за границу. Первоначально он отправился в Японию, позднее перебрался во Францию и Чехословакию. Активно участвовал в работе «Административного центра» – эсеровской организации, ставившей целью свержение Советской власти. Когда в 1921 году началось Кронштадтское восстание, Махин содействовал восставшим из Ревеля, формировал эсеровские отряды для помощи Кронштадту.
Разочаровавшись в подрывной работе против Советской России, он занялся помощью русским эмигрантам. В 1923 году переехал в Белград, где вскоре стал председателем эсеровской организации Земгор (Объединенный комитет Земского и Городского союзов). Создал при этой организации бюро труда, курсы переквалификации, русскую студию искусств, театральную студию, русскую библиотеку, ряд мастерских и школ, научный институт по изучению России, «Союз увечных и престарелых воинов».
Махин стоял у истоков толстого сербско-русского журнала «Руски архив» («Русский архив»), а также активно печатался в эмиграции и сам. В частности, он подготовил ряд трудов по военно-политическим вопросам. Это были серьезные аналитические очерки с выкладками, характеристикой экономики, театра военных действий, армии, военной техники, снабжения, планов сторон.
Продолжая интересоваться происходящим в Советской России, Махин писал сербским властям в ноябре 1924 года: «К сожалению, русская революция перешла границы исторически необходимого: ее судьба оказалась в руках политической партии, которая интересы России и русского народа поставила на последнее место, а на первое – задачу разжечь пожар мировой революции при помощи революции русской. России в этом пожаре отводилась роль фитиля, который, позволив распалить огонь, сам обратился бы в пепел».
Для белой военной эмиграции Махин оставался изгоем, контакты с которым порицались. Тем более что взгляды его постепенно эволюционировали влево. В частности, Махин участвовал в создании «Общества для изучения советской культуры».
Закономерным оказалось и то, что Федор Евдокимович не присоединился к той части эмиграции, которая для борьбы с большевистским режимом готовилась поддержать любого внешнего врага СССР.
В 1935 г. Махин в интервью заявил: «Между эмигрантами действительно есть люди, думающие, что ценой отдачи русской территории будет свергнута советская власть, и спасена русская культура, которую эта власть грозит уничтожить… На это мы отвечаем, что всякое правительство, в том числе и советское, имеет лишь преходящее значение и вечна одна лишь Россия… Поэтому мы не можем не быть на стороне тех русских людей, которые встанут на защиту границ нашей родины и сделаем все, что будет в наших силах, чтобы обеспечить победу их оружия».
В 1936 году он был среди подписавших заявление «Россия под угрозой войны и эмиграция», в котором содержался призыв поддержать СССР в случае возможной войны.
Член компартии Югославии и соратник Броз Тито
В 1939 году Махин порвал с эсерами и вступил в подпольную тогда Компартию Югославии. По имеющимся данным, с первой половины 1930-х годов Махин сотрудничал с советской разведкой, но документы об этом до сих пор засекречены.
В апреле 1941 года после нападения гитлеровцев на Югославию, не желая попасть в руки гестапо, Махин перешел на нелегальное положение и покинул Белград. Затем примкнул к сербским четникам генерала Дражи Михайловича и, обладая военным опытом, возглавил крупный отряд. Однако в том же 1941 году перешел на сторону Иосипа Броз Тито и стал одним из организаторов партизанского движения в Югославии.
Последующая карьера Махина выглядит невероятной. Немолодой русский эмигрант стал приближенным генерального секретаря ЦК Компартии Югославии Тито и генералом Народно-освободительной армии Югославии (НОАЮ). Более того, бывший участник Белого движения на Востоке России Махин и югославянский интернационалист Тито, боровшийся в Сибири с белыми, даже жили в одном вагоне. В годы войны Махин состоял военным советником при Верховном штабе НОАЮ, работал в отделе радио и пропаганды штаба, был начальником исторического отделения Генерального штаба югославской армии.
Владение языками (русским, немецким, английским, французским, болгарским, чешским и сербохорватским с русским акцентом), академическое образование, большой военный опыт, понимание военно-политической ситуации, военной географии СССР и общая эрудиция Махина оказались востребованными в штабе Тито в условиях дефицита информации о ходе войны. В обязанности Махина входило прослушивание и комментирование сведений различных радиостанций, прежде всего, советских и британских. Для нужд штаба он чертил карты и делал доклады, выступал с лекциями в войсках и публиковал обзоры военно-политической ситуации.
В ноябре 1944 года его произвели в генерал-лейтенанты югославской армии, минуя чин генерал-майора, что стало актом признания его заслуг.
В 1944 г. Махин в составе югославской делегации посетил СССР. Делегацию торжественно встречали сотрудники Наркомата иностранных дел и Наркомата обороны во главе с заместителем Народного комиссара иностранных дел СССР И.М. Майским.
Сохранилась кинохроника этой встречи. Интересно, что Майский в 1918 г. в Самаре являлся министром труда Комуча (Комитета членов учредительного собрания), а Махин занимал высокий пост в Народной армии Комуча. Позднее же Майский написал о деятельности Махина в своей книге «Демократическая контрреволюция». Он, несомненно, понял, кем являлся гость из Югославии. Знал ли Махин о Майском и о его деятельности в 1918 году, читал ли его книгу – об этом можно только догадываться.
Тяготы походной жизни и партизанской войны подорвали здоровье Махина. По другой версии, его потрясло то, что во время поездки в СССР сыновья отказались с ним встретиться. Так или иначе, Махин вскоре после окончания войны заболел и скончался.
Деятельность Махина была отмечена югославским орденом Партизанской звезды I степени (посмертно за храбрость), югославской Памятной медалью бойца, участвовавшего в боевых действиях с 1941 года, а также советским орденом Ленина.
В последний путь его провожали начальник Генерального штаба генерал-лейтенант Арсо Йованович, другие генералы, члены югославского правительства, представители военных миссий Советского Союза, Болгарии и Албании. Именем русского офицера была названа одна из улиц югославской столицы, но в конце ХХ в. название в связи со сменой государственной идеологии изменили.
Представитель газеты «Борьба», с которой Махин сотрудничал, сказал на похоронах: «В генерал-лейтенанте Федоре Махине мы потеряли человека, чье благородное сердце билось не только за русский народ, не только за его великую родину, но и за нашу страну, и за наш народ. В Югославии Федор Махин нашел свою вторую родину, которой посвятил все свои большие способности и все рвение своего широкого славянского патриотизма».
За минувшие десятилетия могила Махина на Новом кладбище Белграда оказалась утрачена. После выхода в Белграде нашей книги о Махине сербские коллеги смогли увековечить его память в камне. В 2023 году Русский научный институт в Белграде установил надгробие Махину на аллее военных захоронений у памятника-мавзолея героям Первой мировой войны. Именно на том месте и был погребен этот удивительный человек.
