Подтвердились выводы тех наблюдателей, которые в начале войн, в результате которых распалась Югославия, утверждали, что речь шла, прежде всего, о расширении НАТО на Восток и что главной целью этого военного союза были евразийские просторы России.
Республика Сербская против своей воли оказалась в центре всемирной борьбы за историю. А именно, речь идет о вновь противоречивых интерпретациях прошлого, за которыми стоит намерение сделать историческую науку просто инструментом «воли к власти» великих держав.
Не будем обманываться: ведь не будет преувеличением сказать, что Босния и Герцеговина является одним из ключевых моментов в мировой истории. Это подтвердилось, например, на Видовдан в 1914 году, теперь то же самое происходит в наши дни. Так получилось, что впервые в своей истории НАТО воевал на территории Боснии и Герцеговины против Армии Республики Сербской в начале 90-х.
И сегодня Страны-участницы этого военного союза по-прежнему пытаются навязать свой собственный образ давно завершившегося военного конфликта через средства массовой информации, издательскую продукцию, академические материалы, политическое и судебное давление (вспомним обвинительные заключения Гаагского трибунала, последнюю инициативу Великобритании в Совете Безопасности ООН, предотвращенную Россией, „закон Инцко“ и т. д.). Согласно этим интерпретациям, сербы были агрессорами и завоевателями, даже если они сражались на собственных порогах, в своих деревнях и городах.
Таким образом, судя по вердиктам Гаагского трибунала, военные преступления, совершенные против сербов, остаются полностью безнаказанными. С другой стороны, военные цели боснийцев, хорватов и, конечно же, пакта НАТО, были бы справедливыми. Роль жертвы отведена боснийцам, а Сребреница вот уже почти 30 лет используется как предлог для «гуманитарных интервенций» и «войн за ценности» по всей планете – «Допустим ли мы еще одну Сребреницу?»). Жертвы сербов в этой войне и даже в геноциде, совершенном против них в НГХ во время Второй мировой войны, замалчиваются и принижаются.
Мировая историография, все еще находящаяся под решающим влиянием западной науки, сегодня исповедует ключевые мифы об истории Боснии и Герцеговины, созданные в рамках австро-венгерской инженерии идентичности. Главной целью Вены было подавление, ассимиляция и даже уничтожение сербов и их истории на территории к западу от реки Дрина и, если позволит, дальше на восток.
Имперская стратегия
Можно сказать, что австро-венгерская наука и политика ответственны за тот образ прошлого Боснии и Герцеговины, Славонии, Хорватии, Далмации и Албании, в который и сегодня верят в западных университетских центрах. Этот тип мифологии был собран и переработан Ноэлем Малкольмом в его бестселлерах по истории Боснии (1994) и Косово (1998), в которых, как правило, объявляли военные кампании НАТО против сербов.
Что касается Боснии и Герцеговины, то существует ряд спорных вопросов, которые остались нам в наследство – например, этническое происхождение ее населения, происхождение языка, на котором там говорят и по сей день, природа «богомильской ереси», происхождение средневековых надгробий, предполагаемое массовое обращение «богомилов» в ислам и многие другие.
Наша картина прошлого Боснии и Герцеговины является результатом симбиоза, казалось бы, непримиримых идеологий. Австро-венгерская политика идентичности в отношении сербов продолжилась и во время второй нацистско-фашистской и усташской оккупации сербских земель во время Второй мировой войны. Коммунистический режим Тито принял его ключевые позиции. Затем, во имя либеральной демократии, его захватили и расширили страны НАТО. Эти разные государства и идеологии объединяет давняя враждебность к России.
Драматические события на Украине, начиная с «Евромайдана» и войны на Донбассе (2014 г.) и начала российской спецоперации (2022 г.), значительно обострили взгляд историков и позволили им переосмыслить историю Боснии и Герцеговины, особенно Отечественную войну 1992–1995 годов, в гораздо более широком контексте.
Подтвердились выводы тех наблюдателей, которые в начале войн, в результате которых распалась Югославия, утверждали, что речь идет прежде всего о расширении НАТО на Восток и что главной целью этого военного союза являются евразийские просторы России. Вопреки всем заверениям и обещаниям, что этого не произойдет, НАТО, наряду с разрушением Югославии и беспощадной войной против сербов в Хорватии, Боснии и Герцеговине, Сербии (1991–1999), вошол в Восточную Германию, затем в Польшу, Чехию и Венгрию (1999).
Эти события, как говорили Владимир Путин, Сергей Лавров и Александр Солженицын, пробудили и заставили Россию осознать угрозу приближающуюся к ней с Запада. Затем, в год погрома сербов в Косово и Метохии (2004), войска НАТО вошли на территории бывших советских республик Эстонии, Латвии и Литвы, оказавшись в нескольких десятках километров от Санкт-Петербурга.
В то же время НАТО оккупировало Словению, Словакию, Румынию и Болгарию, тем самым войдя в традиционную сферу интересов России на Восточных Балканах. Последние два десятилетия затухания, но не прекращения балканского кризиса были использованы для консолидации власти НАТО над этим разделенным политическим пространством. В 2009 году НАТО вошло в Хорватию и Албанию, в 2017 году — в Черногорию, а в 2020 году — в БЮР Македонию. Этот процесс назывался «присоединением» этих стран к пакту НАТО, хотя, как наглядно показали примеры Черногории и Македонии, воля их граждан не интересовала ни Брюссель, ни Вашингтон.
Несмотря на предупреждения России о том, что вступление НАТО в Украину станет для России casus belli , страны НАТО не скрывали своего намерения включить ее, наряду с Грузией, в свои ряды с 2008 года. Государственный переворот в Киеве, начало открытого преследования русских на Украине, вступление в эту страну подразделений НАТО и ее стремительное движение в сторону НАТО и ЕС (который в этих событиях оказался лишь тенью альянса НАТО) ознаменовали начало пути к нынешнему глобальному военному кризису (2014 г.).
ЗАЩИТА ВЕРЫ
Особенно важным показателем органической связи событий на территории бывшего СССР и бывшей Югославии является начало, при первых признаках неповиновения, информационной кампании против русских, России и, в частности, высших официальных лиц в Кремле.. По всей вероятности, это всего лишь развитая и расширенная версия ранее начатой медийной кампании, направленной против сербов. Судя по телевидению, газетам и веб-сайтам, страны НАТО уже давно находятся в состоянии войны с Россией. Это подготовка СМИ к войне, как это было, по крайней мере, с 1987 года, сделано с сербами и Сербией.
Очень похожие, одновременные процессы можно наблюдать в интерпретациях украинской истории и в политике идентичности западных великих держав по отношению к этой стране. И там, с помощью местного населения, готового к сотрудничеству, систематически стирается память и даже само существование русского народа. Здесь также целью является ассимиляция и разрушение с целью облегчения политического и военного подчинения.
Корни этих усилий очень похожи. И академический интерес, и политические потребности требуют, чтобы в современных событиях учитывались гораздо более важные и долгосрочные исторические процессы. Более того, накопление ошибочных и ложных толкований таково, что любая информация об истории стран бывшего СССР и бывшей Югославии должна быть проверена из многочисленных источников.
Основы создания новых, нерусских идентичностей были заложены в эпоху исчезновения Киевской Руси и начала польско-литовской и монгольской оккупации ее земель. В Белоруссии и Малой Руси (позднее на Украине) поляки и литовцы ещё в XV и XVI веках называли своих подданных, русов, «русинами», чтобы отличать их от «москалей», подданных русских царей.
Позднее термин «рутены», как и выражение «русины», стали популярными в общественной жизни Габсбургской монархии, а затем Австрии и Австро-Венгрии. Брестская уния (1596) стала ключевым событием в создании самобытной русинской идентичности. Униатская, греко-католическая вера открыла население Галиции (современной Западной Украины) влиянию Рима и Запада. К этому следует добавить крестоносный дух Польши, которая к концу XVI века с помощью иезуитов расправилась со своими протестантами, а затем сосредоточилась на походах на православный, русский Восток.
Судя по древнейшим историческим источникам (Эйнхард, Константин Багрянородный и др.), этническое происхождение населения Боснии и Герцеговины было сербским. С разделом Сербии на Боснию и Рашку Босния вошла в сферу интересов Венгрии, а Рашка (вместе с Герцеговиной) получила независимость. Сербы в Далмации, некогда входившей в состав государства Неманичей, Дубровнике, Боснии, Венеции, с распадом сербских средневековых государств останутся под властью Венецианской республики.
Остальные сербские земли, включая Боснию и Герцеговину, часть Далмации, Рашку, Зету и Македонию, попали под власть Турции. Когда Венгрия пала под ударами турок, Габсбургская монархия стала главным претендентом на ее наследство и, наряду с венецианской Далмацией, убежищем для сербов, бежавших из Османской империи. Подобно Украине и Беларуси, различный исторический опыт частей сербского народа стал первой основой для формирования отдельных идентичностей.
Однако религиозные разногласия имели решающее значение. Австрия совместно с Венецией была инициатором объединения сербов в рамках более широких планов Римской курии компенсировать потери, понесенные в Западной Европе в конфликтах с протестантами, путем привлечения православного Востока к унии с Римско-католической церковью. Эти планы охватывали обширные территории от Владивостока до Адриатического моря. Уже тогда, в XVII веке, сербские патриархи совместно с малороссийскими гетманами призывали русских императоров помочь им в борьбе за защиту православной веры.
Создание идентичности
В результате трех разделов Польши в конце XVIII века (1772, 1793, 1795), когда это некогда могущественное государство было стерто с карты Европы, Россия вернула себе Белоруссию и Малороссию. Галиция, отторгнутая Австрией от Польши, была этнически очень разнородной страной, где идентичности создавались и менялись, и где жили поляки, русские, русины, евреи и немцы. Греко-католическое население там лишь немного отставало по численности от большинства римских католиков.
В XIX веке по инициативе и под защитой Вены Галиция стала лабораторией по созданию новой украинской нации из русинского и русского населения. Таким образом сдерживались непослушные поляки, но в то же время предотвратить влияние России на внутренние дела Австрии. Большинство поляков, русских и русинов проживало именно в Российской империи.
Таким образом, Галиция стала средством распространения австрийского и римско-католического влияния на русскую Украину. В то же время Россия, воздействуя на население Галиции, сумела до основания поколебать основы монархии Габсбургов. Накануне Первой мировой войны новые границы на востоке Европы будут нанесены на карту как в Вене, так и в Петрограде.
Аналогичным образом, подавляя сербов, в которых она видела средство российского влияния, Австрия опиралась на Римско-католическую церковь и хорватскую национальную идею, которую она поддерживала особенно с середины XIX века. К концу XIX — началу XX века хорватская идентичность укоренилась среди сербоязычных штокавских католиков Далмации, Дубровника и Славонии. Когда Босния и Герцеговина была оккупирована (1878 г.), она также взяла на себя роль барьера против сербского и русского православного влияния и средства дальнейшего проникновения на юго-восток.
Речь шла не только о создании новой, боснийской национальной идентичности посредством школ, администрации и науки (в историографических работах Беньямина Калая, Лайоша Талочи, Константина Йиречека, Чиро Трухелки и других). В Боснии и Герцеговине Австро-Венгрия исследовала различные формы подчинения мусульманского населения, которые были ей необходимы для запланированного вторжения в Албанию и дальнейшего покорения Балкана.
Историки, журналисты и дипломаты уже много работали над формированием албанской идентичности и ее адаптацией к интересам Австро-Венгрии. В то же время Сербия пыталась использовать югославскую идею для защиты от Габсбургской монархии и достижения освобождения и объединения сербского народа.
Хорваты, как и в Далмации и Славонии, также имели привилегии в Боснии и Герцеговине. Когда попытки создать боснийскую нацию оказались безуспешными, в начале XX века Габсбургская монархия открыто стала полагаться и на хорватов. Официально бесспорные мусульманские бегства напоминали польское дворянство в Галиции, которому были официально признаны привилегии и историческое превосходство. За кулисами благосклонность центрального правительства была на стороне хорватов и украинцев.
Историк Михаил Грушевский, преподававший во Львовском университете с 1894 по 1914 год, стал ключевой фигурой в духовной жизни Галиции и главным идеологом создания украинской нации. В названии одного из своих трактатов он назвал Галицию украинским Пьемонтом (1907). Там он писал, что она играла роль «культурного арсенала, где создавались и совершенствовались средства национального, культурного, политического и социального обновления украинского народа». Именно тогда Грушевский ввел термин «украинизация».
Однако поляки также видели свой Пьемонт в Галиции. Они утверждали, что по сравнению с частями Польши, оккупированными русскими и пруссами во время раздела, здесь у них было больше всего свободы. Освобождение и объединение поляков должно было начаться с Галиции, принимая во внимание все земли, которые когда-то охватывало их государство, включая Белоруссию и Украину. Находясь в конфликте с украинским движением, поляки, в силу политики Вены, все же были вынуждены искать с ним общий язык.
РЕВОЛЮЦИЯ КАК ВОЗМОЖНОСТЬ
В переломный период конца XIX — начала XX вв. среди русинов возникло прорусское движение, подчеркивавшее свою принадлежность к русскому народу и в значительной своей части выступавшее за возвращение в православие. Это вызвало открытую враждебность поляков и украинцев. Ответом Вены стали судебные процессы по делам о государственной измене (два процесса в Мармарош-Сигетска в 1904 и 1913 годах, а также Львовский процесс в 1912-1914 годах).
Все эти судебные процессы имели непосредственной целью предотвратить переход униатов в православие, а подозреваемых обвиняли в намерении присоединить Галицию к России. Но этим сходство с судебными процессами против сербов по делам о государственной измене не исчерпывалось: от Загребского процесса (1909 г.) до Баня-Лукского процесса (1915–1916 гг.), на которых сербы обвинялись в деятельности по присоединению Боснии, Герцеговины и других южнославянских стран к Сербии и Черногории.
На процессах над галицийскими «русофилами», как их называли власти, использовались услуги агентов-провокаторов. Ту же роль, которую в Галисии играл Арнольд Дулишкович, среди сербов исполнял агент провокатор Джордже Настич. Обвиняемые жители села Иза в своих попытках перейти в православие обратились к сербскому епископу будымском Лукияну и патриарху карловачкому Георгию Бранковичу. Сербские адвокаты также представляли интересы обвиняемых на львовском процессе.
Во время Первой мировой войны русинские «русофилы», как и сербы, особенно из Боснии и Герцеговины, оказались вне закона. Они были убиты и заключены в концентрационные лагеря Талергоф и Терезин. Как и Сербам, Русинам приходилось сражаться в составе враждующих австрийских и русских армий.
После распада Австро-Венгрии в Первой мировой войне Галиция вошла в состав восстановленной Польши. Режим преследований униатов и православных, насильственная полонизация привели к тому, что украинские националисты обратились к террористическим методам. Их контакты с немецкими разведывательными службами, установленные во времена Веймарской республики, усилились с приходом Гитлера и нацистов к власти.
В Закарпатской Руси, входившей в состав Чехословакии, движение за возвращение униатов в православие также поощрялось Сербской Православной Церковью, которая направляла туда на миссии своих наиболее способных людей. Чехословацкие власти хотели избежать привязки русинов к Русской православной церкви, поэтому они также пытались заменить сербское влияние, близкое к Русской зарубежной церкви, миссиями Константинопольского патриархата.
Михаил Грушевский был арестован российскими имперскими властями в декабре 1914 года и сослан в Симбирск по подозрению в том, что он является австро-венгерским агентом. После вмешательства коллег из российского университета он был возвращен в Москву. Во время распада Российской империи в 1917 году он прибыл в Киев, чтобы возглавить Центральную Украинскую Раду — собрание, которое с обострением революционных конфликтов перешло от требований статуса федеративной единицы к провозглашению независимости Украины (в январе 1918 года).
Она призвала австро-германские войска оккупировать Украину, чтобы защитить ее от большевиков. Оккупант, поддерживавший «украинизацию», тем не менее не хотел терпеть самосознательную Центральную раду, и поэтому после его роспуска Грушевский также потерял власть.
Однако после революции в России режим подавления всех форм украинского сепаратизма в Российской империи сменился большевистской политикой «украинизации». Это было частью более широкой политики «коренизации», которая была отмечена в истории СССР в 1920-е и первой половине 1930-х годов.
Чтобы бороться с «великорусским шовинизмом» как наследием Российской империи и привлечь к своим идеям нерусские народы, советская власть инициировала ряд мер, рассчитанных на перевод местной администрации, школ, печати и даже армии на языки нерусских народов. Специальные комиссии изобретали национальные письменности для тех народов, у которых их еще не было. Но самое главное, административные единицы приравнивались к преобладающим нациям, поэтому русское население подвергалось не только ассимиляции, но и изгнанию, как это было сделано с русскими колонистами в Казахстане.
«КОРЕНИЗАЦИЯ»
Приглашение Михаила Грушевского вернуться из Вены, где он нашел убежище, и занять кафедру в Киевском университете, чтобы работать там над «украинизацией», ознаменовало символический момент слияния старых австро-венгерских и новых большевистских традиций в решении национальных вопросов русского и других советских народов. Грушевский получил кафедру в местном университете, которую он безуспешно добивался во времена Российской империи, при большевиках.
Он был избран действительным членом Всеукраинской академии наук, председателем ее историко-филологического отделения и археологической комиссии, которая собирала и публиковала исторические источники, созданные на территории Украины в XVI–XVIII веках. В 1929 году он был избран членом Академии наук СССР. Отсюда Грушевскому удалось возглавить процесс «украинизации» почти в той же мере, в какой он это сделал в Габсбургской Галиции.
С распадом Польши, по договору с гитлеровской Германией, СССР оккупировал Галицию и присоединил ее к Украинской Советской Республике, чтобы и там провести украинизацию. То же самое было сделано с Бессарабией и Буковиной, отобранными у Румынии, а после Второй мировой войны — с Закарпатской Россией, отобранной у Венгрии, которая оккупировала ее во время довоенного раздела Чехословакии. Таким образом, новая нация и государство получили от СССР, так сказать, все, что можно было получить.
«Коренизация» и «украинизация» в СССР, без сомнения, были одним из источников вдохновения для решения Тито национального вопроса после Второй мировой войны. Народы, которые в войне были больше на стороне оккупантов, чем на стороне преимущественно сербских движений сопротивления, были привлечены на свою сторону посредством уступок, обретения государственности и расширения национальных границ.
Таким образом, Хорватия была объединена и расширена в Далмации и Баранье. Босния и Герцеговина со временем превратились в государство, в котором должны были доминировать мусульмане. Албанцы из Косово и Метохии получили государство на сербской земле с обещанием, что они будут объединены с Албанией, если она также перейдет под власть Тита.
Чтобы избежать довоенной «великосербской гегемонии» Сербы были разделены на пять федеральных единиц, в то время как Сербия была разделена на три части. Культурная политика Югославии и ее лидера Тита по отношению к сербам также несла в себе открыто антисербские габсбургские настроения. Сам Тито был австро-венгерским солдатом на сербском поле боя в 1914 году. Влиятельный Мирослав Крлежа открыто заявлял о себе как о стороннике Анте Старчевича еще в Югославии в Тито время.
«Коренизация» и «украинизация» в СССР замедлились во второй половине 1930-х годов, но затем под влиянием угрожающих внешнеполитических испытаний, началось возрождение российского самосознания. Местные национальные элиты обвинялись в буржуазном национализме. В 1931 году Грушевский был арестован, а его произведения запрещены. Свой вклад в эти процессы внесла и Вторая мировая война, в ходе которой Галиция дала немцам целую дивизию СС («Галиция»). Однако после этого Украина продолжила территориально расширяться, а Никита Хрущев аннексировал Крым (1954).
После краха нацистской Германии англо-американские спецслужбы спасли почти всю дивизию СС «Галиция». Во время холодной войны украинские шовинисты были защищены и подготовлены к конфронтации с советским коммунизмом. Аналогичным образом обошлись с Анте Павеличем и хорватскими усташами, а также с албанскими шовинистами.
Когда Югославия и Советский Союз распались, их и их потомков призвали воевать против Сербов и Русских. На Украине это стало очевидным вскоре после обретения независимости в 1991 году. Даже после радикализации ситуации на Украине в 2014 году страны НАТО не беспокоили нацистские черты духовных потомков соратников нацистских оккупантов Второй мировой войны.
Христия Фриланд, министр иностранных дел Канады, затем министр финансов и заместитель премьер-министра, известная своей враждебностью к России, является гордой внучкой одного из украинских коллаборационистов нацистов. Даже во время войн в Хорватии и Боснии и Герцеговине страны НАТО не помешали восстановлению усташских и СС традиций части местного хорватского и мусульманского населения.
Преобладающая картина прошлого Восточной и Юго-Восточной Европы, навязанная западными СМИ, академическими и политическими центрами, явно изобилует стереотипами и ложными интерпретациями. Нет сомнений, что в ближайшее время главной задачей российской и сербской историографии станет восстановление суверенитета в выборе тем и, особенно, в интерпретации собранных данных. Это обновление исторического сознания сегодня является основным условием выживания и свободы.
Текст впервые опубликован в сборнике работ «Сербская защищается и в Сербии», Белград 2023, 389-395.
Автор: Милош Кович (Сербский историк, доктор исторических наук и полный профессор Белградского университета)
