Памяти Ранко Р. Радовича
Твой дар мне – самообретенье –
Воззвах из безгласныя твари!..
Р. Радович
Поэзия Сербии – от классики и до наших дней. Её удивительные поэты – щедрые души светлых людей, их книги – словно окунулся в забытое, исконное, настоящее – инстинктивно, припадаем мы к живому Слову, к роднику души – и радостью полнится сердце…
Яркая, жаркая образность, когда нет банальностей, нет случайностей … Глаголом моим станет слово дикое,
Небывалое… (Ранко Радович).
Красивые люди: высокие ростом и духом, широки их плечи и сердца. Слово объединяет, дарит силы, надежду, веру и любовь…
Как-то мне несказанно повезло – лет десять назад я узнала, что в Сербии есть удивительные, самобытные поэты! Тогда и началась та счастливая пора…
Сербское радушие. Урожайный август! Сербские просторы вздыхали холмами и перепадами. Между златых злаковых полей брошена атласная лента дороги. Голубеют и кучерявятся капустные лужайки – вся земля под чистым высоким небом благодарит за заботу и ласку каждым дюймом, каждым акром плодородья – до горизонта простёрлись хлебосольные объятья.
В те дни, когда лето полнилось дарами – в лесу ли, на холме ли – сбирались ведущие поэты, артисты, певцы, художники и скульпторы…
Хлебное коло. В первый день осени, на вершине холма, где растёт ветряная мельница, раскинулись белые крылья шатров. Как в былинные, верные времена, всем миром, вечево, на просторе, сбиралися слова жнецы, его верные слуги.
Под увитою лозою аркой, встречали хлебом и солью. Служили молебен, вином кропили хлеб крестом и, подхватив круглый каравай на руки, всем миром, как солнце на ладонях, кружили хлебное коло и пели молитву. Так началось торжество – открывались международные дни поэзии в Сербии.
Дарила земля – дарили поэты.
Дарила сербская земля – обогащались души,
Среди просторов щедрых – распахнутые взоры и сердца.
Со всех концов земли слетелись сербы –
Зерном и словом полнились поля.
На открытом воздухе мы с мамой, актрисой Людмилой Мальцевой, читали строки Александра Пушкина и Марины Цветаевой, в исполнении авторов звучали стихи современных сербских поэтов. Концерт длился почти три часа – внимали и читали на одном дыхании, соприкасаясь душами. Праздник охватил всё существо. Тут же ваяли скульпторы, художники писали картины, среди них работал и мой отец, художник и поэт Дмитрий Нечитайло, писал «живьём» этот памятный вид.
После, под склоном, где виноград взбегал наверх к мельнице, в рясном сливовом саду, на длинных скамьях, за дощатыми столами, собрались всем миром и славили стихами и песней на старинных гуслях весь край плодородный. Горячие лепёшки, капуста и мясо с вертела – еда простая, вкусная, наполнена светом и солнцем.
Дарили гостям и друг другу, не позабыв ни о ком, песни, сборники стихов, картины, лозово-сливовую ракию, вкуснейший мёд, прямо с деревьев в саду набирали полные пакеты слив – на поклон – подарок.
Когда так вот чают угодить, подарить радость, так открывают сердце, тогда и перевод не нужен, лишь душу в ответ открыть.
Для нас это, может, непривычно, непросто, и дико, ведь мы, обожжённые жизнью, привыкли ждать из-за каждого угла людей, с затворенным сердцем, а то и его вовсе потерявших, растративших, окаменелых. Здесь же, живут, как птицы, открытые небу, потому, верно, тут так сладко поётся. Это один пра-язык, пра-сознанье, прото-культура. Не зря вспоминаются сказки и эпос, старославянские книги, писанные одним языком – всё это заложено глубже и чище, как воды подземные, незримые, могучие, дарующие жизнь, связующие Землю. Оттого-то отчётливо здесь сознаёшь, всей кожей своей ощущаешь, какую же силу дарует Язык и Земля, ведь они и едины, и вечны.
И созвучность эта – нечто большее, чем желание просто угодить гостям, а и их не мало: со всей Сербии, России, Канады…
Наш друг, Веселин Конатар, который открывал нам красоту и напевность Балкан, привёз нашу семью на этот фестиваль и познакомил с Ранко Радовичем – удивительным сербским поэтом, который жил и творил между Сербией, Черногорией и Канадой, одним «из ревностнейших поборников традиции в современном славянском мире, волею судьбы заброшенного в среду далёких потомков былых европейцев». (Илья Числов) Его поэзия дикая и ярая, и вместе с тем, чувственная и лиричная хлынула в наши сердца, венчая их прекрасным венком эпитетов и метафор, сплочая созвучием.
И более десяти лет моя мама, актриса и культуролог Людмила Мальцева, и я часто выступали вместе с Ранко – он читал на сербском, а мы читали его стихи на русском в переводах Ильи Числова, с которым тоже неоднократно общались.
Ранко Радович – поэма «Волчица»
…пришелица из Волчьей земли, легендарной державы древних славян… благодаря собственной силе, самопожертвованию и воле, проходит она тернистый путь от зверя к вере. В мире, где гонители становятся гонимыми, в мире, где на человека идёт облава как на волка, в мире, обеднённом и упрощённом, лишённом понятия разума в такой же мере, как и чистоты любви. (Драгана Живич Илич).
Болят во мне суровые наши Балканы,
Волчица!
Яростью полнится горный край волчий!
Рыдают обвалы и оползни… и кличут тебя – Волчица!
Время, охотник беззубый – ставит капканы стозубые…
Женщина никогда не ходит одной дорогой.
Она всегда выбирает одновременно
Несколько дорог.
Волк как мифологический предок и представитель сербского народа… (Илья Числов)
По бездорожью балканских ущелий и
Мёртвых долин – твои узнаю следы.
От них хоронясь – встречаю тебя.
И – спотыкаюсь о мысли,
Спотыкаюсь о сердце. Устами кровавыми
Целую беспутье размытых дорог.
Ловлю, как голодный шакал, Волчица!
Ловлю полумёртвое, трупное счастье:
Тебя ловлю!
23
Слишком громко звала ты меня, Судьба.
Слишком громко для этой державы глухой.
Услыхали тебя ловцы погибели…
Покинули свои стада и отары –
И гонят тебя по круче.
Заполучить хотят любой ценой
Шкуру твою, чтоб ею пугать доброту.
И нет тебе иного спасенья,
Кроме как только на грозовом затаиться
Утёсе – самопознанья.
43
Ствол в очах твоих – жизнь!
И черенком листа
Зелёные ветви и прохладу тенистую
Чувствую.
Страшит меня не твоя нагота,
Но это цветение буйное…
И набожный мир – в почке вербы!
48
Ты так и не уразумела, сколько барахла
Можешь приобрести
На блошином рынке жизни
За мою шкуру.
Отречься явно от стихов – это поступок.
Замалчивает правду только высокомерие
И слабоумие.
Почему не покинешь открытую клетку
Глупости?! Отчего не благословишь
Израненные слова – словами?
Не без греха людская труха, Волчица!
65
Опустела планина… На этом беспутье себя
Не вижу. Заплутал – и только очи твои
Идут по следу.
В праздник песен твоих не разносит
Лесное эхо – к счастью былому
Горькие возвращают вздохи.
На твоей совести песня немая, Волчица,
Мучат меня угрызения на этом пути без цели,
Где перевести дыханье будущего рыданья?
Не срывай солнца! Будь мне близка одиночеством.
Злобной твоею лаской прославил я дивные зори.
66
Хорошо – что ты ушла…
Твой мир – жульё и торгаши.
Для них ты – дешёвая стекляшка
Или место проживанья смерти.
Пред женщиной зажмурятся поэты…
Поэты… С л е п ц ы!
73
Не могу прийти к тебе, моя Волчица!
Все зеницы непокоя – выплаканы…
Страсть запекшиеся губы больше
Не целует.
Руки скованы, а грудь когтит немилосердно
Одиночество.
Без слёз узнать тебя мне невозможно.
79
Вот и ореховая засохла роща –
Истёк примирения срок.
Корабли затонувшие на дне ожиданья –
Сгнили дотла…
Ненависть быстро пускает корни.
Грудь твоя – основа всех римских
Пьедесталов.
Факелы Олимпа пылают в очах твоих!
О плоти твоей голодной, ворча, мечтают
Живые зубы.
Волчьи клыки предупрежденьем
Служат шакалу!..
85
В явные сны ты вечно заходишь
Без какой-либо части себя.
Куда подевала всё, стоящее чего-то?
На ободранной целине желанья
Заметил я серый скелет…
Страшно мне стало: от мысли,
Что ты – вернёшься ко мне, Волчица.
89
Не волчья это битва!
И не война – клыков!
Не любовь,
Не поцелуй цыганки,
Не колдовские чары.
Плач это!
Плач синей чайки,
Плач синей кукушки –
Орлана сизого!
Плач это у Твоего
Подножия, Господи!
Плач забубённой головушки.
Дикая душа поэта преследовала нас волчьим шагом, след в след, даже в ночном, ярко-освещённом городе, в самом его центре. В ресторанчике, где Ранко передал нам свои сборники стихов, вдруг погас свет, и осталось только пламя свечей, первозданный огонь и поэзия.
Светит вечный светоч в вечном мраке, не сгорает, света не теряет. (Петр Негош)
Великий сербский поэт и владыка Черногории Петр Петрович Негош побывал в России в год кончины Александра Сергеевича Пушкина, посетил его могилу в Святогорском монастыре и, возвратясь в Черногорию в 1837 г., продолжал читать Пушкина и вдохновляться его творчеством. Над его рабочим столом с 1837 г. и до самой его смерти висел портрет Александрва Сергеевича. Он заказал в России «Сочинения» Пушкина в первом, так называемом посмертном, издании 1838-41 гг., которое и поныне хранится в его библиотеке в Цетинье. В 1845 г. в сборнике народных песен «Српско огледало», вышедшем в свет в Белграде, на первой странице Петр Негош опубликовал стихотворение «Тени Александра Пушкина»:
…из тех мест, где вспыхивают зори,
к людям прилетел твой гений.
(пер. Бориса Слуцкого)
Символично то, что Ранко своим внутренним взором увидел, прочувствовал это касание сфер, эту тайну поэзии, которая тянется через века и горные кряжи.
От Негоша и его «Горного венца» сложного по форме «десятисложника», где переплетаются, отзываются рефренами из стихотворения к стихотворению строки, передавая «эпическое величие, надмирную высоту и глубину поэзии, тот жар и высокую скорбь, древнюю красоту и суровую простоту», сербская традиция такого уникального письма перешла к Ранко Радовичу в его венке сонетов «Нежность».
«Сила и свежесть его любовной лирики, во многом объясняется этими вечными истоками, без коих немыслима подлинная поэтическая культура, широта и проникновенность души и мысли.
Сербский язык с его древней протославянской мелодикой придаёт метрике и фонике повышенное значение.
Всё, что открывается нашему восхищённому взору в этом необычном поэтическом произведении. Несёт на себе отпечаток глубокой укорененности. Где-то мы с радостным трепетом узнаём наше общее родовое начало.
…Славянская родовая память, подобно реке, уходящей под землю и вновь вырывающейся на поверхность (обозначаемой в сербском языке одним-единственным, коротким и ёмким словом: понорница), по-прежнему доносит до нас чистое дыхание древней стихии, чей небесный исток и по сей день питает любую европейскую культуру. И это обострённое мировосприятие, европейская рефлексия в сочетании с широтой славянской натуры и православным выбором неудержимо влекут к сербам русскую душу.
В «Нежности» мы видим масштабную эпическую картину волшебного мира сербской планины, горно-лесного богатства трав и злаков, древесного и цветочного многообразия, сплетающегося гибкими лозами и росными побегами с колдовским миром чар и грёз, мифов, преданий, проблесков и озарений…» (Илья Числов)
1.Шипы
Боль васильковая – не исцеляет…
Под Мрачной башней, в Разрыв-траве,
Робкая, стонет-поёт свирель:
Нашу Планину Господь пробуждает.
Сон мой хранило тернистое ложе
От жёлтых гончих июля,
А вот любовь оградить смогу ли –
От тех, кто ею стреножен?
Вижу тебя, дивный Яр, воочью,
Жажду, Трава, тебя днём и ночью,
Эту коварную, влажную сень!
Всё ей прощаю, сам не свой,
Блекнет в зеницах восторг ночной,
У вилы – во взоре расплавлен… День…
5. Любовь
Око, что утренний свет рождает,
Как избежать твоего огня,
Солнце твоё всё вокруг сжигает!
Жизнь или смерть ты – для меня?
Род ваш, мечтающий об одном,
Женским коварством себя спасает.
Пламенным нынче поишь вином –
Гордость, что паче ран уязвляет!
Даже отвергнув тебя – я твой!
Жажду, напором твоим смущённый,
Чтоб разлилась ты ленивой волной;
Грешница, разве прощенья иного
Не заслужил я, полуприрученный?
Вихрь желаний – и радость снова!
14. Соловушка
А что как оставишь меня навек,
И песню эту поглотит тьма?
Ты в омуте моего ума –
Как пятнышко Тины для быстрых рек.
Но ты уступила… Перунов сад
Расцвёл… И твой соловей затих:
Светлей и стыдливей из нас двоих
Он был, вкушая сей аромат.
Ангел, боримый страстью старинной,
Ангел, достойный… тоски – лебединой!
Пусть Маргаритка отраду вселяет…
Люблю тебя! И со Звон-горы
Пускаю ястреба! Но – увы!
Боль васильковая – не исцеляет.
14. Плач
Боль васильковая – не исцеляет,
Ею обглодан цвет дивных садов;
Грезишь ли… Чудная… как проникает
В сон твой касанье моих перстов?
Лунного света зрачки твои полны –
В мыслях моих ты ночуешь и днюешь,
Прежде чем хлынут реальности волны,
Скажи мне, Любовь, что ты существуешь!
Твоей наготе ореол я сплетаю
Из вёсен, что не увядают…
А только увижу тебя – обмираю.
Когда ты на пир небесный приходишь,
Ангел мой вместо меня рыдает,
Ах, слепну, слепну, лишь в сон мой входишь!
В наши суетные, оскуделые времена, чтобы душа не дичилась, как одинокий волк, на уступах равнодушия личного и общественного, особенно нужны истинные поэты, потому что им дано видеть больше – и в любовной лирике, и в гражданской, и в духовной. Сербы на себе испытали и штыки янычар, и бомбардировки 90-х годов ХХ века. «Понимание происходящих там глубинных процессов имеет огромное значение для нашего сознания и, несмотря на все трагические события последних лет, вселяет оптимизм, укрепляя нас нравственно и духовно.» (Илья Числов)
Последние времена
Сумерки это последних времён,
С солнцем последние люди уходят,
Каждый глагол – катакомбный стон,
Кто уцелеют – с ума посходят!
Дьявольской похотью время унижено,
Всюду беспутье, сплошная рана,
Ну а Господь наш – молчит возвышено,
Очи смежив от стыда и срама?
В небе над Родиной – беснованье,
В небе славянском – армады стальные.
Русские, где вы? Где вы, славяне?!
Есть ли ещё на планете живые?
Век сей, похоже, до Судного часа
Нам господином пребудет злым.
Адская правит сим веком раса,
Правда навек опозорена им.
ВОЗГЛАС
Рек, грешный: возставь мя на камень.
Зрю сердцем Лик огнен – и верю:
Отныне мы противостанем
Жестокому гордому зверю.
Рожденный моим празднословьем,
Святыню попрать он захочет!
Сей возглас – с Твоим славословьем
Верни мне – и детские – очи…
Злой властию завороженный,
Ищу Тебя, Смысл воплощенный,
Заблудших к спасенью ведущий!
Во царстве Своем помяни мя,
Да будет Таой глас – над другими.
Се Бог наш!… Во Славе Грядущий…
Сборник сонетов «Страхор» – старинное ёмкое слово, вмещает много смыслов и трактовок – рат, война; страх; зла зима; Страшный суд; осветник, Спаситель. От славных (древних) Славян, Страхор есть прародитель, божанство, бог войны, заштитник и т.д.
Ой, Страхор, Страхор!
Ой, явор, явор!
Слышу, слышу, динь-ли-дор!
(Подобные песни пели во время Великого поста дети граничар – сербская пограничная стража, а бабки их за то наказывали, чтоб не накликали войну).
«В самом названии сконцентрировано сразу несколько смыслов. Это страх Божий, и глубинный трепет души перед Всевышним, пред могучим дыханием Северного ветра. Как, впрочем, и перед тёмной стороной собственного «я». Такие имена носят Стрибожьи внуки.
Речь идёт о всестороннем углублении национальной традиции, вернее, о её возвращении к своим же истокам, поскольку то, что зачастую воспринимается как новое, на самом деле является хорошо забытым старым …сознательным прорывом в «сияющее прошлое» (Милош Црнянский) через толщу «мёртвых столетий», он безошибочно уловил тайное биение их пульса, щедро вобрал в себя их восторг и боль, привнося в национальную стихию не только печаль познания, но и радость обретения веры, ностальгию будущего». (Илья Числов)
СТРАХОР
Акростих
Се Бог наш, во Славе Грядущий,
Крылатый Отец, Он же – Слово.
О Лира – из сердца людского,
Рассвет, искру жизни несущий!
Божественный силы творенья
И твари Создатель Единый,
Троический Смысл неделимый;
Се – Ангел, не ведавший тленья.
Ты – дуб величавый, могучий;
Рцы! Кровью ль Твоею кипучей
Адама возжжен древний пламень?
Хриплю всей душой одичалой:
Отверзи ми двери начала.
Рек, грешный: возставь мя на камень.
СЕРБ
Растёт в гортани сгусток глада,
На сердце – допотопный камень;
Отчаянью – отвергнуть надо –
Стезю тернисту под ногами.
Но если недалёкий разум
В плащ предрассудков запахнётся,
Наш колокол умолкнет разом,
И лишь шутам – вещать придётся!
Не любит грешник тяжко бремя,
Ему приплюснувшее темя.
С колен бы век не подымался!
Но коль не обратится к Солнцу,
Не прекратит стучать по донцу,
На свет бы лучше не рождался!
Отклик – по-сербски – эхо, которое Словом Любви докатилось до Москвы.
После нашей первой поездки на Фестиваль, радостно было написать эссе о современной сербской поэзии, которое сразу было напечатано в известном литературном альманахе “Роман-Журнал XXI век”, и многие столичные ценители Слова открыли с сердечным воодушевлением сербскую Поэзию. В восторге от энергетики, образов, мелодики стихов писала я и о замечательном поэте, Ранко Радовиче.
Сподвижник, друг и неизменный переводчик его стихов на русский язык, Илья Числов, с которым они вместе выпустили несколько поэтических сборников, привёл Ранко Радовича к Валерию Ганичеву – поэта приняли в Союз писателей России.
Наградили премиями на Международном Литературном Форуме «Золотой Витязь» и им. М.Ю. Лермонтова, организовали череду авторских концертов в столице, и других достопамятных городах Золотого кольца.
Теперь Веселин Конатар привёз уже Ранко в древние города России, в числе делегации сербских гостей, которую он ежегодно собирал для международной «Ассоциацию витязей», где их встречал поэт и полковник Валерий Латынин, который отвечал за культурные мероприятия и встречи, укрепляя братские связи народов.
В Москве Веселин и Ранко гостили между картин и мозаик, у нашей близкой подруги, художника-монументалиста, Елены. С утра Ранко стучал ей в дверь и громогласил: «Хозяйка, чай давай!», накинув тёплую шерстяную жилетку, выходил на балкон с видом на Триумфальную арку и, бережно поглаживая заслуженный орден, шутил, что «есть только три настоящих славянских поэта – Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, и Ранко Радович!» И всегда читал свои стихи – в доме ли, в залах ли – истово, вдумчиво, сердечно. И ещё не услышав перевод, сердца внимавших откликались в ответ, ощущая между нашими душами, странами, народами нечто неразрывное, неделимое, единое, соборное.
И моим откликом вдруг возникли строки:
Жива славянская живительная сила!
Дарует радость творчества и встреч.
Так много общего, родного, сердцу милого –
Земля, история, культура, братство, речь.
Потом Ранко Радович был удостоен почётной Премии Союза Писателей России «Имперская культура» им. Эдуарда Володина, на которой из-за ковидного закрытия границ, он выступил по видео, записав прекрасную речь и свои новые стихотворения на сербском, а я, по нашей устоявшейся традиции совместных выступлений, читала всё в зале на русском.
Все русские награды он очень ценил, берёг, лелеял и ждал.
Отрадно было принять приглашение Ранко и вновь прочитать стихи в присутствии автора на его творческом вечере в Черногории. Как оказалось, то была наша последняя общая встреча с ним, его другом и переводчиком Ильёй Числовым и моей мамой, Людмилой Мальцевой.
Людмила Мальцева, Ранко Радович, Полина Нечитайло на творческом вечере поэта в г. Бар, Черногория
ЛЮБОВИ ЕЕ ГОДИНА
Скрывают летние травы,
Любовь, твое тело млечное;
Мне пчелы, среди дубравы,
слова для тебя ищут вечные.
Плеснула в ручье златая
Форель сквозь лунную просинь:
Во взоре твоем младая
Разоблачается осень.
Тонет мысль безрассудная
В омуте плоти мрачном,
В реве оленя юного,
Верного играм брачным.
Грезит о близких звёздах
Робость пятнистой лани,
В ночных тебя нежат гнездах
Весенних ангелов длани.
На папоротников ложе
С груди твоей каплют заветы…
Храни от безумья все же,
Великая сила света!
Колени – ворота белые
Полозы лижут невинные…
Ужели… ужель приспела
Любови твоей – година?
ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ
Ангельским блеском слепишь – нагая,
Льдами Аляски чело сверкает,
Ждёшь ли по-прежнему, дорогая,
Ждёшь ли того, кто опоздает?
Беды, пожары… Край молодецкий
Новые заполонили гунны;
А ты объята тревогой детской:
Не опоздаю ли ночью лунной?
Что человек? Обманчивой пеной
На дне зрачков твоих оседает,
С душой, рассеянной во вселенной,
Он непременно опоздает.
Есть путь, а беспутья неизбежны,
Но кто о них слёзы проливает?
Господь милует твой профиль нежный,
Он никогда – не опоздает.
Сна – фиолетовая плёнка,
Яви – пожарище и тоска;
Как далека ты от ребёнка,
Но и как женщина – далека.
Жизнь вкруг тебя, как сага златая,
Нити златые переплетает,
Ты только жди его, дорогая,
Жди, хотя он и опоздает…
Девочка, полно! Мечты чудесней
В дивном Источнике благодать,
Там – Лебединая ждёт тебя песня,
Спеши! И не вздумай опоздать.
Мы часто переписывались в соцсети, поздравляли друг друга с праздниками. Вот и сейчас, 28 июля, поздравились с Днём Крещения Руси… И, буквально, через день, в День военно-морского флота России, пришла весть, что большого поэта, флагмана сербского слова не стало… «и паруса надулись, ветра полны…» и вот уже несут его душу в те прекрасные дали, где нет печали, а есть друзья, Илья Числов, Людмила Мальцева, Александр Пушкин, Петр Негош и свет, который они дарят нам сверху, не покидая нас в своих бессмертных строках, в памяти о них.
